2018-02-19 14:47:26

Месяц в Швейцарии (Путевые заметки Петра Чекалова)

Весной 2010 года коллега из Берлинского университета им. Гумбольдта Штеффи Хотивари-Юнгер поделилась со мной фантастическим (по моим представлениям) проектом: подготовить книгу переводов абазинской прозы на русский язык, а затем переложить ее на немецкий. Для его реализации она предлагала встретиться… в Швейцарии, в Доме Переводчиков: дорога туда и обратно – за мой счет, проживание – бесплатное, питание – самостоятельное, но выдается стипендия…

Где Германия, где Швейцария, где абазины и какая связь между ними?! Я был слегка ошеломлен! Случай для меня действительно исключительный, потому что, по правде сказать, в жизни моей ранее ничего подобного не случалось и ничто не предвещало такого подарка судьбы. Не приходится говорить о том, что я с радостью согласился. Даже если не брать в расчет счастливый билет, выпавший на мою долю, я понимал, что выход подобной переводной книги на русском языке явится не рядовым событием в национальной литературной жизни, а издание ее немецкой версии, как выразился по этому поводу Денис Чачхалиа, для абазин все равно, что полететь в космос.

Я не профессиональный литератор, хотя пытался кое-что писать и даже печатать, не профессиональный переводчик, хотя дипломная работа у меня была как раз по теории и практике художественного перевода и даже имел пару публикаций в переводе с русского на абазинский и с абазинского на русский. Поступившая из Германии идея давала возможность испытать свои способности, если они на самом деле имели место быть.

Со Штеффи мы были знакомы только заочно, переписывались по электронной почте. Нас объединял интерес к кавказской и, в частности, абазинской литературе. Ранее я готовил для нее подстрочники стихов и рассказов абазинских авторов, которые она переводила на немецкий язык, объяснял непонятные слова и выражения. Следствием этого сотрудничества стала публикация в журнале «Георгика» (Германия) стихотворений М. Тлябичевой, Ф. Апсовой, Л. Шебзуховой, рассказов В. Копсергеновой, Р. Пазовой. В следующем номере того же журнала в собственном переводе Штеффи напечатала мою статью о цикле лирических стихотворений К. Мхце «Абхазская тетрадь», посвященную войне в Абхазии 1992 – 1993 гг. А затем последовало вот такое вот предложение…

Я стал перечитывать абазинские рассказы и новеллы, выбирая из них те, которые можно было бы, с моей точки зрения, предложить русскоязычному и немецкому читателю, занимался переводами и попутно готовил документы для получения загранпаспорта и визы. В конце июня 2011 года все документы были готовы, а в середине июля я уже находился в Швейцарии, в селении Вернетсхаузен, что находится в часе езды от Цюриха.

День моего прибытия оказался субботним, поэтому никого из сотрудников Дома Переводчиков на месте не было. Но: я вхожу и прямо у входа обнаруживаю шкафчик с открытыми делениями и под № 3 вижу свои имя и фамилию. Там же нахожу файлик с инструкцией и ключами от комнаты. Беру ключи, открываю свой номер. Справа от входа – шкафы со множеством делений и выдвижных ящиков (явно рассчитано было на женщину), слева – застеленная кровать, прямо перед окном – большой рабочий стол, на нем – телефон, настольная лампа, компьютер с круглосуточным бесплатным интернетом. При этом что впечатляет? Заранее для меня была предусмотрена клавиатура на кириллице: не нужно объясняться, просить, напоминать… Перед столом – стул на колесиках, другой деревянный стул-кресло стоит рядом на случай, если зайдет кто-либо из коллег. Далее: торшер, еще одна лампа у изголовья. Удобно: на ночь везде выключил свет, лег, выключил лампу над головой и спи спокойно.  Окно – широкое, на всю стену – выходит на Альпы, зеленые от травы и лесов. Вид напоминает место нашего сенокоса в окрестностях аула Кубина, только более цивилизованное и облагороженное. Горы, даже те, что виднеются вдали, по первому впечатлению, не чета нашим – низковаты будут. Скажу не из чувства патриотизма даже, а истины ради: наша природа куда богаче и красивее, а вот культуры естественного вживания в эту природу у нас нет, вот в чем беда. А здесь она на высшем уровне.

На окне – внешние жалюзи. Я долго кружился, пытаясь отыскать, чем они регулируются, ничего не нашел. Уже ночью перед тем, как ложиться спать, подошел к выключателю у двери и рядом с ним обнаружил две кнопки со стрелками вниз и вверх. Я нажал одну – жалюзи автоматически закрылись, нажал другую – открылись…

Ну, здравствуй, Швейцария!..

* * *

Дом Переводчиков располагался на склоне пологой горы. От нас холмы еще долго сбегали вниз, а там, в низине, были разбросаны домики ближайшего к нам городка Хинвиль, потом шел городок Рапасфиль, за ним – вытянутое Цюрихское озеро, а за озером уже возвышались Альпы. Мои окна, как я говорил, выходили прямо на них. По швейцарским меркам, вид – просто замечательный. Но горы меня не впечатлили: так как я родился на Кавказе, пейзаж знаком с детства, вполне привычен, и потому – никакой экзотики. А вот города – совсем другое дело!

Признаюсь честно: западноевропейская культура меня никогда особенно не привлекала, я даже зарубежную литературу, в основном состоящую из европейской, не очень любил (я окончил филологический факультет пединститута). Но первый же город, с которым я познакомился, – Цюрих – покорил с первой минуты! Это была такая громадная доза впечатления, сопоставимая разве что с уровнем радиации на Фукусиме. (Приношу извинения перед японцами за некорректное, может быть, сравнение). Чудо!! Я в жизни кое-что повидал: и Киев, и Москву, и Ленинград, и Германию, и Грецию, но это что-то запредельное!!! Ничего подобного представить не мог! Я вообще думал, когда человеку за пятьдесят, его уже сложно удивлять чем-либо. Еще как удивило! Сплошной умиленный восторг, как у шестнадцатилетнего сентиментального юноши!

Цюрих располагается по обеим сторонам озера и вытекающей из нее реки Лиммат. Подчеркиваю, что все это водное пространство находится в городской зоне, достаточно много катеров и теплоходов, а вода – чистейшая, сопоставимая только с морем в Пицунде в октябре месяце! Когда мы гуляли по берегу, я видел рыб под водой! Уток и лебедей – множество! Плывут себе так важно, не обращая на людей и катера никакого внимания, будто их и не существует вовсе.

С утра мы прокатились на катере, а потом весь день гуляли по городу. Тут такая архитектура, шпили, башенки – это надо видеть! До сих пор стоят здания (обычные!) 16-го, 17-го, 18-го веков! Побывали возле дома, где жил Ленин: между вторым и третьим этажами висит большая мемориальная доска, гласящая об этом. Из этой квартиры в апреле 1917 г. он уехал в Россию делать революцию. Зашли в здание университета, прошли по первому этажу и вышли с другой стороны. Там площадка, откуда Цюрих можно обозревать сверху. Сплошное великолепие!

Помню, я тогда подумал: если даже за оставшиеся недели я больше ничего не увижу, ради одной только этой прогулки стоило приезжать сюда! А потом, вечером, отягощенный впечатлениями, я размышлял о том, что после Цюриха вряд ли другие города подействуют на меня столь сильно. И – ошибся! И здорово ошибся! До самого конца Швейцария не переставала меня изумлять. При всей схожести, общем стиле, характерном для всех городов, все-таки каждый из них имеет свое лицо.

В Штайн-на-Рейне влюбился сходу! Сногсшибательный город! Плавное течение Рейна, большой выгнутый мост, по обеим сторонам увешанный горшками с живыми цветами, маленькие мощеные улочки с каменными бассейнами, в которые со средних веков продолжает стекать вода и откуда жители на протяжении многих столетий брали воду на хозяйственные нужды. Особенностью этого города является и то, что здесь стены почти всех домов центральной улицы профессионально разрисованы библейскими и историческими сюжетами. Именно здесь мы посетили магазин, в котором продавали до восьмидесяти сортов сыра и лавку с тремястами сортами шоколада…

Монтрё – небольшой курортный городок на берегу Женевского озера. Кругом – горы. Мы только вышли на набережную, как мне сразу же показалось, что мы в Абхазии – те же горы, та же зеленая, чистая вода, теплынь, только строения другие и слишком много иностранцев. Городок светлый, праздничный и в то же время спокойный, с изумительно разнообразной субтропической растительностью, роскошными виллами вдоль набережной, настоящим замком 12 века (Шильонский замок, воспетый Байроном еще в 1816 году), длиннющим мостом, тянущимся по склону горы несколько километров, а под ним скромно приютились многоэтажные дома…

Люцерн – с толпами туристов на улицах, великолепием домов и набережной, гармонично сочетающим в себе, как и Монтрё, европейскую городскую культуру с видом на лазурное озеро и великолепный горный ландшафт. Здесь мы посетили средневековую крепость, собор прекрасной готической архитектуры, увенчивающийся двумя острыми высокими шпилями, устремленными в самое небо (два шпиля символизируют светскую и духовную власти); прохаживались по крытым черепицей деревянным мостам, характерной особенностью которых является не только то, что они, как и в Штайне, увешаны живыми цветами, но и наличие картин – на мосту! – трехугольной формы, укрепленных на стропилах…

В Винтертуре, стоя посреди площади и озираясь по сторонам, я все пытался уверить себя в том, что все, что видят мои глаза, не декорации к кинофильму, а реальность, и в ней – не по-земному чистому, уютному и красивому – живут самые обычные, ничем не примечательные люди… Знаете, ощущение такое, будто этого на самом деле быть не может, что вот сейчас снимут дубль, другой, а потом разберут все и увезут. Мне сложно передать это чувство: дело не только в красоте и уюте, это механически можно как-то создать, но что-то неуловимо прекрасное есть во всем этом, и выразить словами это невозможно. Это нужно видеть своими глазами. Это нужно увидеть хотя бы раз, чтобы понять, какой жизни достоин всякий нормальный человек.

* * *

Швейцарцы очень внимательны к бытовым мелочам, и эта черта еще больше оттеняет их обращенность к человеку, желание устроить его жизнь как можно уютнее и комфортнее. Несколько примеров тому.

В день вселения в номер я обнаружил на подоконнике удлинитель и переходник под евророзетку. Ни первое, ни второе мне не пригодились, но все же было предусмотрено, что они могут понадобиться, и подготовили заранее, не дожидаясь, пока на них может поступить заявка.

Моя работа в Ставрополе сопряжена с частыми разъездами – постоянные командировки на 2 – 3 – 4 дня. И наряду с другими необходимыми путнику вещами в моей походной сумке всегда присутствует тряпка для обуви. Мелочь, но если на второй или третий день командировки обувь запылилась или загрязнилась от дождя и снега, отыскать маленькую ветошь в гостиничном номере становится большой проблемой. Поэтому тряпочку для обуви я прихватил с собой и в Швейцарию. Шла третья неделя моего пребывания в этой благословенной стране, когда, стоя перед раковиной в туалетной комнате, я чистил туфли. Ветошь выпала из рук, я наклонился, чтобы поднять ее, и заметил под раковиной серую тряпочку, специально приготовленную для обуви…

Два раза был в открытом бассейне в Хинвиле. Превосходно! Лужайка, подстриженная зеленая трава, лежанки, вокруг высокие деревья: хочешь – погрейся на солнце, хочешь – полежи в тени, чтобы не обгореть. Тут же кафе, чистые туалеты, закрытые мусорные баки. Я обратил внимание на стойку с железными штырями, увенчивающимися чем-то наподобие удлиненного цветочного горшка. Я не понимал их назначения, пока не увидел, как они применяются. Оказывается, это – миниатюрные мусорные бачки. Допустим, ты идешь в дальний угол загорать. Полежал, покурил, съел конфету, погрыз яблоко, а мусорный бак далековато находится… Так вот, с самого начала берешь эти железные штыри, втыкаешь в землю рядом с собой и все окурки, огрызки, обертки складываешь туда. С одной стороны, не нужно каждый раз бегать к мусорному баку, а с другой – нет надобности разбрасывать мусор вокруг себя. И такое внимание обнаруживается не только по отношению к людям.

Вместе со Штеффи прогуливаемся по окрестностям Вернетсхаузена. Ферма. Рядом, у входа, – высохшее обрубленное дерево. От ствола отходит мощная стальная пружина, на которой вдоль ствола укрепляется жесткая щетка. Еще одна такая же пружина помещена выше и к ней – уже перпендикулярно к стволу – прикреплена вторая щетка. Что это? Это для того, чтобы коровы могли почесать себе бока и спины не об дерево, а цивилизованно – об щетки. Другую автоматическую щетку увидел у фермера, у которого мы брали молоко: нажал кнопку – жесткая щетина начинает крутиться с большой скоростью, корове даже не нужно прилагать усилий для почесывания – только подходи и подставляй ту часть, которая чешется…

В Хинвиле на одном из частных домов увидел железную дощечку с нарисованной на ней милой собачкой наподобие тех, что встречаются и у нас: «Осторожно, злая собака!». Штеффи перевела мне надпись: «Осторожно, я здесь». Нет агрессии в предупреждении…

Еще один штрих, связанный с собаками.

Во время прогулки на тротуаре заметил нечто, напоминающее наши мусорные баки при остановках. Я и принял это за таковое. Штеффи пояснила: «Нет, это для собачьих… какашек». И показала специальные целлофановые пакеты, вынимающиеся сбоку этих конструкций. Я знал, что эта же культура развита и в самой Германии, но здесь – село, просто асфальтированная дорога и тротуар, рядом домов даже нет. Чтобы срезать дорогу, пошли обычной проселочной дорогой через луга. И что ж вы думаете? Точно такой же «бачок» на дороге среди лугов!! На километр вокруг никакого строения!..

Дополним этот сюжетный ряд еще одним наблюдением.

Возвращаясь пешком из Хинвиля через лес, я заблудился и ушел немного в сторону. Слышу звон ручья, но его самого не вижу: подошел к одной обочине – нет, к другой – тоже нет! Где же переливается вода? Прошел немного вперед – канализационный люк. В лесу! В нем вода и шумела…

* * *

Какой сферы ни коснись, все у них продуманно, комфортно, разумно.

Я приземлился в Цюрихе. Дальше нужно было сесть на электричку и с пересадками добираться до Дома Переводчиков. Расписание поездов и автобусов мне выслали заблаговременно, но как из аэропорта попасть на железнодорожный вокзал, не зная языка? Для меня эта проблема была сродни головоломке: в Ставрополе, например, между ними более 20 километров. Но вот сосед по креслу в самолете помог мне приобрести билет и торопится уходить.

– Послушай, а куда мне дальше? Как до вокзала добраться?

– Да вот по эскалатору спускайся вниз…

Я встал на бегущие ступеньки и продолжаю лихорадочно соображать: Ну, вниз – ясно. А дальше-то куда?..

Я преодолел расстояние, какое может быть между двумя этажами большого здания и… очутился на перроне. Электрички проходили прямо под зданием аэровокзала! Я был потрясен! Ничего подобного ранее не видел.

От конечной железнодорожной станции в Хинвиле отходят по разным направлениям три городских и пригородных автобуса, доставляющих пассажиров по близлежащим селам. После 19 часов людей становится меньше, и потому вместо трех больших автобусов предусмотрен один микроавтобус, бесплатно развозящий всех по местам проживания. Обычные маршрутные автобусы снабжены кондиционером, электрички (двухэтажные!) – тоже с кондиционерами. Внутри вагонов – мониторы со схемой маршрута. При приближении к той или иной станции мягкий женский голос оповещает наименование. То же самое и в автобусах – по монитору можно следить за остановками. Примечательный факт: в правом нижнем углу монитора – часы, по которым можно следить за временем отправления и прибытия.

Я приехал в Хинвиль на поезде, дальше нужно было добираться автобусом. Нашел нужную остановку (номер автобуса вывешен над ней), стою, жду. По расписанию автобус должен был отправляться в 18-01. Я про себя даже поиронизировал над этой добавочной минутой: да кто ее будет соблюдать?! И разве не проще было ровно в 18 или 18-05 по крайней мере?..

Но вот уже без пяти шесть – автобуса нет, без двух – нет… Что, думаю, и здесь автобусы опаздывают?! В 18-00 подкатывает, останавливается, открываются двери и выключается мотор. Ну, думаю, сейчас водитель выйдет, пройдется туда – сюда, чтобы размять ноги, покурит, поболтает с коллегами из других автобусов… Нет, сидит на месте. В течение полминуты три широкие двери успевают выпустить и впустить всех желающих. Я вхожу, расплачиваюсь (молча отдаю деньги и забираю сдачу), усаживаюсь, оглядываюсь. Взгляд падает на монитор и часы. 18 часов 30 секунд. В зеркало вижу спокойное лицо водителя. Красная секундная стрелка бежит по кругу дальше. За пять секунд до отправления водитель нажал на кнопку, мотор заработал, как часы, в следующую секунду закрылись двери и ровно в 18-01 автобус тронулся с места. Я был в шоке!

Это до какой же степени нужно уважать себя? Свою работу? Пассажиров? Страну?!. Я испытал немой восторг!

Точность – визитная карточка швейцарцев. Помимо того, они умеют разумно, максимально оптимально устраивать жизнь и быт граждан. У них такая система: один билет на все виды транспорта (поезд, автобус, трамвай, речной катер). Например, мне надобно поехать в Цюрих. Для этого нужно из Вернетсхаузена добраться до Хинвиля на автобусе, там пересесть на электричку, доехать до Орликона, сделать пересадку на другой поезд и доехать до конечного пункта. Так вот, билет я беру в автобусе сразу до Цюриха и больше нигде ни о чем не забочусь. Более того, билет функционирует на протяжении двух часов. И это при том, что проезд до Цюриха занимает всего около часа. Таким образом, по пути я могу сойти на любой станции, встретиться с нужными людьми, забежать в магазин, купить необходимое, выпить чашку кофе, сесть на следующий поезд. Главное – доехать до конечного пункта в течение двух часов. Можно купить сразу билет туда и обратно. Если поездка дальняя, билет выдают на целый день и по пути можно сходить, осматривать попутные города, фотографировать, прогуливаться, снова сесть на другой, удобный для вас рейс…

До Монтрё мы со Штеффи добирались три часа. Одна немка-попутчица подсказала возвращаться другой дорогой через Альпы. Мы воспользовались предложением и после впечатляющей прогулки по набережной Женевского озера поехали обратно через горы. Зрелище поразительное и незабываемое! Во-первых, обратно мы ехали пять с половиной часов, но тем же билетом и за те же деньги, нигде ничего не доплачивая. Во-вторых, мы сделали четыре пересадки и ни на одной станции не задержались дольше пяти минут. В-третьих, Альпы на высоте двух тысяч метров мы перемахнули… на поезде! Если бы я не видел этого своими глазами, ни за что не поверил бы. Это реальная фантастика! Более того: железная дорога через Альпы была проложена еще в 19 веке и восходит на высоту трех тысяч метров над уровнем моря.

Когда мы доживем до такой цивилизации? У нас до сих пор с Северного Кавказа в Абхазию через перевалы можно добираться только пешком…

Мусор. Такая прозаическая вещь, абсолютно не эстетическая категория, и стоит ли включать в эти заметки рассуждения о таком низком предмете? Кажется, стоит, потому что отношение к нему вскрывает еще одну психологическую и мировоззренческую грань швейцарцев.

В первый же день Штеффи познакомила меня с устройством Дома Переводчиков: кухня, столовая, библиотека, читальный зал… Затем подвела к мусорным контейнерам. Их было несколько. Над первым на обычной веревке свисала связка стеклянных бутылок, чтобы на всех языках без перевода было ясно его предназначение; над следующим красовались пластиковые бутылки, потом – жестяные консервные банки, потом следовал бак для отходов продуктов питания, затем – для прочего мусора; отдельно стояли ящики со стеклянными банками и пластмассовыми бутылками из-под молока. Мелочь, но все-таки хочется оттенить: картон мы не смешивали с обычной бумагой, откладывали в отдельную коробку, из картонных же изделий свое специальное место имели упаковки для яиц. Все это куда-то увозится, перерабатывается и вновь поступает в оборот в новом качестве.

Если взять и подумать: есть ли во всем этом что-либо из ряда вон выходящее, до чего нам додуматься и внедрить у себя невозможно? Нет, абсолютно ничего сверхгениального, все просто и рационально, можно и перенять, и усвоить, но… только теоретически, потому что наша ментальность еще долго не позволит нам использовать этот пример на практике.

Показательный эпизод.

Первое августа. День Швейцарии. Идем со Штеффи по сельскому тротуару. Мимо по дороге проехали трактора, украшенные флагами и шарами с государственной символикой. Один шарик оторвался, упал на дорогу и перекатывался под дуновением ветерка. Штеффи подняла и передала его мне. Я нес – нес его, а он вдруг взял и лопнул ни с того, ни с сего. Я инстинктивно разжал пальцы. Штеффи спокойно, будто про себя, проговорила: «Петр не выдержал экзамен». Я понял намек, наклонился, поднял оставшиеся от шарика лоскутки. «Но ничего, – примирительно добавила она. – У нас еще две недели…»

                                                                                Продолжение следует...

Назад к новостям