г. Ставрополь, ул. Лермонтова, 193

тел. 8 (8652) 35-92-70
29.03

Региональная Общественная Организация Национально-Культурная Автономия Абазин Ставропольского Края.

г. Ставрополь, ул. Лермонтова, 193

тел. 8 (8652) 35-92-70

Региональная Общественная Организация Национально-Культурная Автономия Абазин Ставропольского Края.

Месяц в Швейцарии (Путевые заметки Петра Чекалова) продолжение.

2018-02-26 11:48:13

Месяц в Швейцарии (Путевые заметки Петра Чекалова) продолжение.

В Швейцарии чисто не потому, что хорошо работают дворники, а потому, что люди не сорят. Нигде не видел валяющихся пластиковых и стеклянных бутылок, банок из-под пива, развеваемых ветром полиэтиленовых пакетов на кустах и деревьях. И не потому, естественно, что у них не употребляют минералки, пива, вина или не складывают продукты и вещи в пакеты. Нет, в этом плане они вполне нормальные люди, отличающиеся от нас только тем, что не разбрасывают мусор, где попало.

При этом что любопытно? Ни в одном городе ни одного мусорного контейнера не заметил: они упрятаны под землю, чтобы не оскорблять эстетического чувства граждан. Встречаются иногда вдоль тротуара возвышающиеся до уровня груди серебристые, будто из нержавеющей стали, трубы с гладко скошенным верхом. Они такие опрятные и сверкающие, что непривычный глаз никогда не соотнесет их с мусорными баками, только небольшой вырез со стороны пешеходов намекает на их предназначение.

В решении проблемы с мусором швейцарцы учитывают не только эстетические, но и экономические факторы: с одной стороны, сохраняется чистота и порядок, а с другой, – нет большой необходимости в вырубке лесов, наращивании добычи полезных ископаемых. Бережное отношение к вторичному сырью экономит и ресурсы, и затраты.

Швейцарцы любят украшать свои жилища и места проживания. Очень частое явление: асфальт у входа в дом, балконы, окна с внешней стороны устанавливаются большими и маленькими горшками с различной растительностью, чаще всего – живыми красными цветами, белые и желтые встречаются значительно реже. Пристрастие к красному цвету объясняется, видимо, тем, что основной колер швейцарского государственного флага – красный. Но, если бы меня спросили, в каком цвете видится мне Швейцария, я, не задумываясь, ответил бы: в зеленом. Вся страна (за исключением, естественно, городов) – зеленая от лугов и лесов. Я был там с середины июля до середины августа, и в начале, и в конце поездки трава сохраняла один и тот же неизменно зеленый цвет. Не увидел ни одного клочка выгоревшей от солнца, а тем более  – подпаленной людьми. Дожди частые, тепло при этом, трава лезет, и в сезон ее скашивают несколько раз. Поэтому она и сохраняет цвет весенней, только что пробившейся из-под земли зелени. Хочу подчеркнуть, что трава скашивается повсеместно (лишь высоко в горах, в труднодоступных для техники местах заметил я небольшие не скошенные участки), связывается в тюки и оборачивается в полиэтилен. В такой упаковке, конечно, она сохраняется долго.

Растительность почти та же, что и у нас: обычная луговая трава, клевер, чабрец, душица, зверобой, подорожник, кашка… Из деревьев очень распространен орешник (фундук: а я думал он произрастает только у нас), грецкий орех, ель, дуб, сосна, рябина, бузина, дикая груша, яблоня, боярышник, кизил, смородина, малина, ежевика… Поспевший уже во второй половине июля кизил я встретил в центре Цюриха и Штайна-на-Рейне, орешник – на набережной Монтрё. В южных кантонах много виноградника: едешь на поезде, и тебя повсюду сопровождают стройные, ухоженные ряды. Холмы, которые у нас используются исключительно только для выпаса овец и скота, особенно солнечная их сторона, здесь сплошь засажены виноградом.

Из сельскохозяйственных культур, как мне показалось, наиболее распространенной является кукуруза. Наверно, швейцарцы, как и абхазо-абазины, любят ее: в магазинах неоднократно встречал сырые молодые початки, уложенные в небольшие контейнеры по две штуки. Стоили они в пересчете на наши деньги около 180 рублей. Швейцария вообще дорогая страна: и немцы, и французы, находившиеся в Доме Переводчиков, жаловались, что здесь все в два раза дороже, чем у них дома. Что говорить тогда о нас? Но любопытства ради остановлюсь на этом вопросе, и, чтобы разница была более наглядной, стоимость продуктов приведу в российских рублях.

Хлеб, например, я брал самый дешевый (но вкусный!) за 39 рублей. Однажды за отсутствием такого пришлось взять булку за 93. Килограмм мяса стоит 700 – 800 рублей, рыба – приблизительно столько же. Из-за дороговизны я их практически не употреблял, отделывался сосисками (две штучки – 140 рублей): варил (с картошкой), жарил (с яичницей), добавлял в суп вместо мяса…

Хваленый швейцарский сыр мне не понравился, правда, перепробовал всего только пять сортов. Когда я поделился этим впечатлением со Штеффи, та заметила: «Но ты же самый дешевый покупаешь». Резонно, конечно, но и дешевый ведь тоже швейцарский. Вкуснее свежекопченного адыгейского сыра ничего не едал. Тут уж, Швейцария, при всем почтении – посторонись.

Сыр, кстати, тоже дорогой, даже и самый дешевый: 100 грамм – 70; 100 грамм смородинового варенья – 105, яйца (6 штук) – 157, бутылка шампанского – 450…

Из всех продуктов самыми вкусными показались мне молоко и шоколад. Тут уж не поспоришь – что здорово, то здорово!

Но я несколько ушел в сторону. Вернемся к теме об умении швейцарцев создавать уют вокруг мест проживания.

Встречаются хозяева, которые по-своему устраивают свой мир. По пути в Хинвиль возле одного дома увидел множество сработанных из камней-голышей и железных прутьев птиц. В Монтрё встретил оригинальные композиции из тех же голышей: нанизанные, вероятно, на железные стержни разной высоты, они придавали месту какой-то своеобычный колорит. Этого добра у нас навалом, но, кроме того, чтобы использовать его в бетоне, пока никто не догадался изготавливать из него ландшафтные украшения.

Ограда одного участка в Вернетсхаузене состояла из толстых столбов (очень редкий случай), наверху которых на пружинах красовались вырезанные из жести бабочки. От дуновения ветра они раскачивались и создавали ощущение полета. Здесь же в саду увидел неподалеку друг от друга две обычные фляги из-под молока. Такая бытовая утварь, которая, в нашем понимании, абсолютно не годится для украшения. Правда, они были искусно прожжены, на них были вырезаны различные причудливые фигуры, цветы, вьющиеся растения… Прохаживаясь вечером вдоль этой же ограды вдруг заметил, что фляги излучают изнутри мягкий голубоватый свет. Оказывается, они представляли собой ночные фонари…

На крылечке одного дома в горах увидел фонарь пирамидальной формы с толстой свечой, оплывшей наполовину. И это при том, что на том же крыльце свешивалась сверху обычная электрическая лампа. Не думаю, что свечу держали на случай отключения электричества (не знаю, такое возможно ли вообще), а скорее всего – для красоты, ведь свеча в отличие от лампы – образ романтический.

* * *

Понятие ограды у швейцарцев фактически отсутствует: дома стоят просто посреди луга или на склоне холма без какой-либо изгороди или приусадебного участка. Ограждены, и то лишь условно, места, где пасутся коровы: на расстоянии 4 – 5 метров друг от друга вбиты в землю колышки высотой не более метра, по ним тянется одна тоненькая проволока или ленточка. На крайнем столбике подвешен аккумулятор, который пускает по ним ток в несколько вольт для отпугивания коров. Последние, видимо, настолько привыкли к этим проводам-ограждениям, что даже не подходят к ним близко, но фермеры, тем не менее, аккуратно скашивают траву под ними, чтобы лишний раз не дразнить, не провоцировать коров на «противоправные» действия.

За месяц пребывании в Швейцарии я только однажды заметил полицейскую машину. И то потому обратил внимание, что она, включив сигнализацию, торопилась куда-то. Самих полицейских увидел только в аэропорту в последний день. За все это время я всего лишь дважды доставал свой паспорт при регистрации в аэропорту в дни прилета и отлета. Я побывал в девяти городах, но ни разу никто не подошел, не потребовал документы, не выразил своего неудовольствия по поводу того, что я, лицо нешвейцарской национальности, свободно разгуливаю по их городам и весям. Даже, когда я вселялся в свой номер в Доме Переводчиков, даже, когда получал стипендию, никто не спросил у меня удостоверения личности.

На этом фоне, конечно, резким контрастом выступает следующий отечественный эпизод. Май 2011 года. Я в командировке в Зеленокумске. В день отъезда на автостанции подходит милиционер, невнятно представляется и требует документы. Не удовлетворившись паспортом, попросил предъявить командировочное удостоверение, раскрыть сумку, расспросил откуда приехал, с какой целью, на сколько дней, передал мой паспорт для проверки по базе данных… На мой вопрос, чем вызвано такое внимание к моей персоне, последовал простой, как мычание, ответ: контртеррористические меры. Мне приятно за швейцарцев, что лицо мое у них не вызвало никаких ассоциаций с террористами.

Так в какой стране я все же иностранец?..

И здесь уже можно переходить к одному из самых замечательных отличительных свойств швейцарцев – доверию к человеку.

Рядом с нашим Домом Переводчиков жил фермер с семьей и, естественно, занимался своим хозяйством. Штеффи знала его и повела меня к нему договариваться о покупке молока. Он провел нас в одно помещение при ферме, показал подоконник, на который мы должны выставлять свои бутылки (в обязательном порядке только стеклянные!), по утрам он будет наливать в них молоко, а нам можно приходить и забирать их в удобное для нас время. Я спросил: а как же расплачиваться?  Он ответил: потом, перед отъездом. Причем, считать, сколько раз мы брали и сколько нужно оплатить, должны были мы сами. Не он.

Вышли мы от него, и Штеффи повела меня дальше покупать яйца. Стоит у дороги деревянный дом того же фермера, в стене наподобие небольшого окна открывается дверца холодильника, и там – свежие куриные яйца, уложенные в картонные коробки по 6 штук. Мы берем по одной упаковке, оставляя деньги тут же в холодильнике…

В Цюрихе зашли в большой продуктовый магазин. Так как я уже успел набрать сувениры, руки оказались отягощены пакетами. Мы отоварились, подошли к кассе, представили то, что взяли у них, и по ним нам выбили чеки. Никто не поинтересовался, что у нас в других пакетах. Это – норма. Огромные отделы, которые у нас контролируются четырьмя – пятью продавцами-консультантами, у них обслуживаются одним кассиром.

В ювелирной лавке в Винтертуре я выбрал жемчужное ожерелье для жены. Продавщица любезна, доброжелательна, разговорчива. В какой-то момент взяла и ушла в закуток на минуту – полторы, оставив нас одних с жемчугом на руках. За это время при желании можно было совершенно спокойно выйти из магазина и затеряться в уличной толпе. Ощущение такое, будто они не предполагают, что на свете существуют воры, жулики, не чистые на руку люди. За то время, что она разговаривала с нами, зашла молодая пара, присела на корточки и рассматривала украшения на открытом стеллаже у входа, продавщица даже ни разу не повернула голову в их сторону. Ни охраны, ни камеры наблюдения в магазине не было.

Я уже касался вопроса проезда и обилечивания. Добавлю еще один штрих. Там, если приобретаешь сразу несколько билетов, цена становится меньше. Поэтому в первый же день Штеффи купила один билет на шесть проездов до Цюриха и обратно, оставалось только прокомпостировать их в используемые дни. Но этого всего я еще не ведал, когда мы с ней собрались в этот город. А нам еще выдали по бесплатному проездному туда же и точно такой же формы, что и у Штеффи. Я и предполагал, что мы их используем в эту поездку. Ну, заходим в автобус, и Штеффи дважды пробивает свой билет. Я заметил это, но ведь не знаю, что означает: наверно, так нужно. На всякий случай я спросил: «Мне также?» Она как будто согласно кивнула, но только я пробил свой билет, как она всплеснула руками: зачем, она же заплатила за двоих, а я испортил свой бесплатный билет... Наивная женщина посчитала: раз я видел, что она дважды прокомпостировала билет, значит, я должен был догадаться, что за меня расплатились… В общем, вышло недоразумение. Но ничего страшного: испортил – купим другой. Но Штеффи выглядела огорченной и озадаченной. Доехали мы до железнодорожной станции в Хинвиле, и только сошли с автобуса, как она бросила: «Иди за мной» и быстрым шагом повела объясняться в кассу. Объяснялась, естественно, она. Ее выслушали, посмотрели на билеты и... выдали мне 24 франка. Стоимость проезда до Цюриха и обратно. При этом никакого документа ни у Штеффи, ни у меня не потребовали, никакого заявления написать не заставили, не вызвали старшего администратора: обычный кассир все сделала сама в течение неполных двух минут. Я перенес эту ситуацию на нашу действительность, и стало грустно...

Я уже говорил, что моя работа связана с частыми командировками. И вот после каждой поездки я сажусь и пишу отчет, хотя занятия я провожу в соответствии с кафедральной программой, утвержденной ученым советом, подписанной заведующим кафедрой, начальником учебно-методического отдела, проректором по учебной работе. И из командировки в командировку приходится писать одно и то же, так как программа в течение года не меняется. Зачем? Глас вопиющего в пустыне.

Но это не все. Помимо того, я должен представить наклеенные на отдельный лист билеты в оба конца, квитанцию о проживании в гостинице. Потом пишу авансовый отчет, где перечисляю все расходы отдельно, а потом вывожу итоговую сумму. Так вот, эта последняя цифра в одном и том же документе повторяется четырежды: два раза цифрами, еще два раза – прописью. Мои фамилия, имя, отчество приводятся полностью в начале документа, в конце документа – подпись и снова ее расшифровка. Помимо всего этого пишется еще заявление о выдаче мне этой суммы уже после того, как я потратил на командировку свои деньги… Одним словом, чтобы получить командировочные, скажем, на 400 – 800 рублей, приходится представить 5 – 6 документов. Это в институте, где я работаю не один год.

И вот Швейцария. Я – человек из другой страны. Меня никто не знает. Абсолютно! В первый же понедельник приглашают меня в комнату администрации, дают на подпись небольшой листок форматом вдвое меньше стандартного, просят расписаться. Я ставлю свою подпись (только подпись, без расшифровки даже) в одном месте и мне выплачивают 1400 франков стипендии. В переводе на наши деньги это около 50 тысяч рублей. И при этом у меня не спросили ни одного документа, удостоверяющего мою личность. Такое доверие к человеку не импонировать, не растрогать просто не может. А наша отечественная бюрократиада на таком фоне выглядит просто драконовской!

 Необходимо заметить, что значительная часть того комфорта и уважения к личности, которые я наблюдал в Швейцарии – дело рук не столько властей, сколько самих граждан, их эстетической потребности видеть свою страну красивой и уютной.

* * *

Первое августа – День Швейцарии. В этот день в книге отзывов я сделал следующую запись:

«Никогда в жизни мне не везло так, как с этой поездкой в Швейцарию! До конца жизни останусь благодарным Штеффи Хотивари-Юнгер, подарившей мне замечательную идею перевода абазинской прозы на русский с последующим переложением ее на немецкий и способствующей реализации этого проекта; Габриеле Штёкли, Флоранс Витмер, Зорке Цикламине, Монике Мути, осуществившим всю организационную работу по моему приглашению, приему, пребыванию в Доме Переводчиков «Лорен», предоставившим мне прекрасную возможность для творческой работы, отдыха, расширения своего культурного кругозора.

Я покорен не только красотой Цюриха и окрестностями Вернетсхаузена, но уютом и комфортом, ощущаемым даже на проселочных дорогах, умением швейцарцев устраивать свою жизнь максимально разумно и рационально, их культурой естественного и гармоничного вживания в природу, не разрушая ее.

Если человечество предполагает жить не только ближайшие два-три столетия, а многие тысячелетия, жителям всех обитаемых континентов необходимо перенять у швейцарцев эту культуру, это умение разумно обустроить жизнь не только отдельно взятого человека, но и всего общества в целом».

 

 

 

Назад к новостям